Встреча с мёртвыми по П. Лунгину*

Странно поражает нас,

что из всех обитателей земли

человек далее всего от достижения

цели своего предназначения

И.Г. Гердер

Идеи к философии и истории

«…и душам нашим полезная сотвори»

Лития

        Первый порыв был - «закавычить» слово мёртвыми, но потом всё же не решился искажать авторскую линию П. Лунгина. Фильм «Дирижёр» о мёртвых кукольных формах жизни, которые решили поиграть в настоящую жизнь. Вот лежит она, большая и неживая кукла, раздаётся скрипучий поворот ключа-факса, и кукла подала первые признаки, нет, не  жизни, а движения, открыла глаз, немигающе и беспристрастно посмотрела на мир. Встала, прочитала текст факса. Какая-то некукольная проблема, однако. Надо срочно залить водой, коньяком… Нет, это всё не для нас - кукол, мы куклы выше этого…

       Ну, не получилось у создателей кукол вложить в них сердце, а механические программы у всех разные. И говорят они на разных языках, может, об одном и том же, но как через стекло. Механический интеллект застеклярия тужится в бесплодных попытках понимания себя, близких и мира. Нет у них ответа! И от этого бессилия решить свои проблемы через понимание, ими овладевает страх. Программы кукольного мира и кукольной жизни начинают ломаться или их начинают ломать. Им хочется удовольствия от жизни, а вместо этого получают насилие, разрушение и смерть. А смерти они очень боятся.

       На сцене играют и поют куклы, очень похожие на людей, но всё же куклы. Поэтому «Я тебя не люблю» или «Я вас полюбил…» звучит по- кукольному механистически. В первом случае – так, как будто он знал, что такое любовь, а во втором – так, как будто узнал, что такое любовь. Программой это не предусмотрено, и хотя куклы очень стараются подражать людям, но получается только внешняя имитация любви. - Сева, Сеня… Сева, Сеня!!! 

      Это даже не иллюзии причастности к духовному смыслу и содержанию оратории, а просто механическое воспроизведение программы или  установки кукловода-манипулятора. Петь так, а не то отключу. Рефреном предлагаются ключи к живому источнику, тому, который может действительно превратить кукол в людей. Мощные звуки оратории пытаются достучаться до их сердец. Но тщетно! И всё это интеллектуальная элита, фамилии которой олицетворяют великие духовные творения, но, увы, не тождественны их содержанию. Ведь главное в жизни кукол, не «быть», а «казаться». Казаться человеком, христианином, мужем, женой, любящим и т.д. и т.п. На этом, кажущемся живым, но засушливом поле иногда появляются чахлые ростки, ещё способные спросить о «хлебе насущном…», но, подчиняясь законам небытия, берут вместо хлеба -  жвачку. Сева, Сеня – молодые механизмы новой генерации -  хлеб уже не спрашивают, а выбирают для себя главное – жвачку. Небытие становится основной и единственной формой существования человека, когда можно казаться кем угодно, но никогда не быть и не стремиться быть. Обладая высоким творческим потенциалом, они не осознают существенное, даже если бы пели или дирижировали ораторией тысячу раз. Несущественность бытия, несмотря на звёздность и славу делают их жизнь никчёмной. По сути, они не нужны даже сами себе. Картина олицетворяющая дирижёра, летит с моста. Чем не символический жест.

        Что такое небытие, что за способ существования человека? Ответ неизвестен, так как человек  внутри этого процесса. Он его суть и содержание. Для того чтобы увидеть себя в нём, недостаточно просто поставить перед собой зеркало, в которое и смотрит зритель. Небольшая дискуссия показала, что фильм многих раздражает. Радуют, например, картинки святой земли, где некоторым пришлось побывать, тема оратории и т.д. И эта реакция раздражения говорит, пусть о неосознанном, но узнавании в этих отпадших, искажённых образах себя. Каждая из этих тем в отдельности (оратории и небытия) вполне респектабельна и может служить безотносительным для себя поводом поговорить, оратория - приятным фоном для жизни, звучащим в машине, но соединение этих тем вместе - это бомба смертника под небытие.

        Парадоксально, но палестинцы, отец и сын - смертник, в этом фильме выглядят действительно живыми людьми.  И этот, полный страдания глаз, смотрящий на мир и на нас, и слышащий мир, но как наваждение стряхивающий его. Нет ненависти к миру, нет фанатизма и ненависти к людям, как это часто нам пытаются представить, но есть родительское благословение на жертвенность, на смерть себя и других. Мысли кощунственные, но от них невозможно так просто отделаться. Потому что от взрыва погибают не люди, а  куклы, механизмы или люди, которые кажутся только людьми. И остановка сердца выглядит так, как будто выключили питание. Безучастные механизмы вяло отреагировали на это выключение, что-то человеческое пыталось войти в их сердце, но там и потерялось.

И всё же одно чудесное оживление, как надежда, произошло. Ожил сам дирижёр. Тот, кто был самый упорствующий в своём состоянии. Тот, кто имел свою аргументированную философию и мотив на право быть таким. Это очевидный факт, который не нуждается в описании происшедшего. Но он явлен и говорит о том, что не всё так однозначно в мире небытия. И что оценочная позиция по отношению к нему, возможно, не самая справедливая.

Увы, это не тот путь, по которому могут пройти тысячи и миллионы. Цена прозрения тех, кто смотрит на экран, и кто на нас смотрит с экрана, в общем-то, тривиальна: кровь и смерть. Перед нами показалось зеркало, однако немногим удалось рассмотреть в нём истинную проблему. Не проблему понимания, а  проблему любви, вернее - факт её отсутствия, порождающая механистические формы небытия человека.  

                                                                                     Е. Доманский 22.05.2012г.

* Рецензия опубликована на Кино афише mail.ru http://afisha.mail.ru/cinema/movies/703881_dirizher/review/#review_add