Эта страничка-посвящение поэту, его Любви к своей планете Земля. Здесь нет чужих историй, не своих полей и просторов, нехоженых троп и дорог, но есть во всей своей полноте сама жизнь, круто замешанная на «седьмом поту». И, конечно, свои особые отношения на этой планете, когда «седьмой пот» плавно переходит в восьмой, десятый, двадцатый… Соприкосновение двух планет, Женщины и планеты Земля, рождает поэтические строки, которые складываются причудливо и одновременно строго, как в коде ДНК.
И там, и там малейшая сшибка нарушает гармонию жизни. Плотная упаковка смыслов в поэтическом тексте, освящённая свыше, и рождает шедевр. Рифмы-ритмы жизни, собранные из разных поэтических сборников в нечто единое, зажили своей жизнью. Конечно, такие стихи рождаются, когда, как Маленький принц, имеешь свою планету, но не в этом вся полнота отношений. Надо ещё и иметь в сердце неписанные законы, подобные этому:
"Вот мой секрет, он очень прост: зорко лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь."
Антуан де Сент-Экзюпери, "Маленький принц" 
Доманская Диана "Маленький принц и лис". 2018 г. Холст, масло, 60/70
Ну и, конечно, своё поле, любимый цветок-василёк и домик, как последнюю заставу в умирающей деревне. И держаться насмерть, не отступать, потому что за этим домиком вся Россия. Всё великое укладывается в простые алгоритмы, открытые только избранным или посвящённым, всей своей жизнью утверждающих бытие. Последняя мысль показалась нам не только важной, но и приоткрывающей для нас завесу тайны её поэзии. В предыдущих текстах она только-только обретала свои контуры, но оставалась не до конца осознанной. Утверждение бытия - вот главное в стихах, остающихся хотя и важной, но лишь составной частью всего космоса Человека, который утверждает это бытие по своему призванию. Людей бытийствующих всегда было немного, но в последние времена заработала мощная идеологическая мегамашина, дискредитирующая все формы существования бытия, ограничивающая доступ в эти сферы жизни. Появились ранее невиданные или даже невозможные формы существования человека – небытие. Пространство, в котором невозможно становление Человека в принципе в силу имитирующего способа отражения реальности. В этом пространстве, играя мускулами и прочими невиданными способностями, бродит «Как бы Человек», новая сущность которого тут же растворяется и мимикрирует в свете реальности дня. Однако свет дня потихоньку угасает, превращается в сумерки и «Как бы Люди-Человеки», осмелев, массово заполняют жизненное пространство, вытесняя настоящее на периферию сознания. Индустрия искусства и культуры небытия заработала с чудовищным размахом, осуществляя подмену реальности всевозможными мнимостями. За сумерками может прийти тьма, однако существует ещё форпост в деревеньке Аносово, от которого исходит свет бытия и, попадая в его лучи, небытие-тьма отступает, корчится и съёживается, как шагреневая кожа. Именно он создаёт созвучие в сердцах людей и, по принципу резонанса усиливает собственный свет Жизни, в лучах которого и растёт Человек. Как немного надо поэту, чтобы рождались стихи, пронизывающие душу и сердце читающего.
Е. Доманский 26 декабря 2018 г.
Я пришла от земли...
От морщинистой, древней.
Я оттуда пришла,
Где дождями пахнут деревни.
Где всегда мне светло
От мозолистых рук загорелых,
Где земное тепло
Бродит соком в колосьях неспелых.
Там купаются куры в пыли,
Там в берёзах луна заблудилась.
Я пришла от земли,
Где жила, и живу, и родилась. |
И народ там совсем другой —
Проще, чище, добрее, что ли.
Там ласкает сухой рукой
Ветер хлебное моё поле.
Мне любить его суждено
С журавлями, с хлебами, с солью.
Здесь взошло не одно зерно
Моей радостью, моей болью |
Расставаться пора.
Ну что ж!
До свиданья, земля моя грубая!
Льётся тёплый весенний дождь
На горячие мои губы.
Как не хочется говорить
В этот день голубой
О прощании.
Не прощаемся, так и быть.
До свидания, до свидания!
Мой шершавый, мой добрый друг,
Сколько общего с нами было.
Я твоею душою плуг
Ненавидела и любила.
Негодуя и торопясь,
Сорняки твои истребляла,
Чтобы, чистая, нежась всласть,
Здесь пшеница стеной стояла
Ну а ты, усмехаясь чуть
В гулкой чаще соломин алых
Мне в дорогу, мне в добрый путь
Василёк всегда сберегала
И подсовывала к тропе:
Полюбуйся, мол непоседа!
Не скажу я прощай тебе.
До свидания! Я при-е-ду-у!
|
Хлеб мой тощий, подожди,
Все равно пойдут дожди.
Все же кончится, постой,
Распроклятый этот зной.
Подожди, родной, не сохни,
Ни под «ахи», ни под «охи»,
Не клонись к земле, не падай,
Моих недругов не радуй.
Низкорослый, недоспелый,
Сизовато-голубой,
Не стелись над обгорелой,
Над горячечной землёй.
Вон закат какой, гляди —
Все равно пойдут
Дожди! |
…Седлаю. Конь мой — на дыбы!
И — только пыль за поворотом,
Да телеграфные столбы
Спешат, бегут по огородам.
С короткой стрижкою поля
И так, и эдак в мыслях множишь.
Большеголова ты, земля,
А без людей прожить не можешь!
Тебе помощников давай!
Да не каких-нибудь,
С дипломом.
А ты — ошибку сознавай —
Неважно дружишь с агрономом!
Простить мне молодость мою
Да джинсы синие не можешь?
Кормлю тебя,
Полю,
Пою,
А ты в ответ на это что же?
Не маловат ли урожай?
Люби меня, терпи и жалуй,
Жизнь мной лишь начата, пожалуй,
А я упряма,
Так и знай!
(Стихотворение опубликовано с сокращением) |
Меня давно дорога не зовёт.
В родной подзол навек вросла корнями,
Погожими утешенная днями,
Хоть чаще непогода достаёт.
Несу свой крест, молюсь и чертыхаюсь,
Характером в упрямую траву.
И если в чём-то сгоряча и каюсь,
То только уж не в том, что здесь живу.
Накатило. Накопилось, значит.
Ну и ладно, пусть себе поплачет.
И к нему, как к тёплому спасенью,
Тихо прорастает мир весенний.
Ожиданье в воздухе витает... |
|
|
Я считала — пройдёт,
От беды убегу.
Только имя твоё,
Как искра на снегу.
Как на камне цветок,
Как улыбка в беду.
Как озябший листок
В заметённом саду.
Я его, проклиная,
Бросаю в пургу.
Но в костёр вырастает
Искра на снегу.
Я его, как бессмертник,
С корнями! Но тут,
Оглянулась — закаты
Как маки — цветут.
И никак, ну никак
Погасить не суметь,
Ни залить, ни сорвать,
Ни забыть, ни стереть.
Когда твоею пыткой стану,
Не прячь ты руки от огня.
Разбережу на сердце рану.
Мой милый, выдержи меня!
Мои шипы сочатся ядом,
Но не бросай, в сердцах кляня.
Прошу на крик похожим взглядом:
Мой милый, выдержи меня!
С другой ноги я завтра встану,
Твоё терпение ценя,
Жечь нежным зноем не устану —
Мой милый, выдержи меня!
|
В вечных муках - жизни соль,
Высших истин извлеченье.
Постигаю смысл и боль,
И жестокость прирученья.
Недоуздок ранит вновь.
Брось! Я упряжи не стою.
Рву арканы. Шею – в кровь,
И – изорвалась душою.
Знаю — без тебя не жить,
Но кошу зрачком с опаской.
Руку к ране приложи,
С лаской.
Я же – преданнее всех,
Я ведь – с чуткими губами...
Почему кровавый снег,
Под ногами?
Приду к тебе тропой лесной
Через метель, ещё чужая,
Печально-ласковой весной,
Её приход опережая.
Приду и сяду у окна
И буду быть своей учиться,
Быть у тебя, как жизнь, одна,
С которою не разлучиться.
Свою несмелость, как беду
Я пересилю, одолею.
Смертельно нежностью болею.
Как за спасением, иду...
Бракует жизнь. Да разве ж это брак,
Тот человек, в котором все не так?
Отринутому камню тоже больно
Таить в себе, что он - краеугольный.
Превозмогая сердечные беды,
Поздно прозрела: что проку дрожать?
Капитуляция слаще победы.
Надо ли насмерть осаду держать?
Падшая крепость твоя, забываю,
Как в поединке бряцает металл.
Таю в объятиях вражеских, таю...
Молча ликую — завоевал!
|
Поднесу к губам твоим, мой милый,
С грустью или смехом, все равно,
Самое лукавое вино —
От него почувствуешь ты силу.
Напою напитком озорным,
И, навек теряя безмятежность, —
Назовёшь его ты неземным.
Только по-земному это — нежность.
Моя покупка ходит где-то
И тайно просится к рукам.
Я не разменная монета.
Меня нельзя по пустякам.
Нельзя полсчастьем выдать сдачу,
В подобной сделке окажись.
Я значу столько, сколько значу —
Не менее, чем жизнь — за жизнь. |
Какие нынче цены, интересно?
За чем не постоит ни чернь, ни знать?
Почём фунт лиха, мне давно известно.
Почём фунт счастья, хочется узнать.
Я спрашивала, прикупить желая, —
Мне отвечали кто во что горазд.
Почём фунт лиха - каждый встречный знает.
— А счастья фунт?
— Да кто ж его продаст!
Когда ромашки зацветут
На самом краешке обрыва
И незабудки там и тут
Из мрака выглянут пугливо,
Когда на хрупкое плечо
Загаром тонким ляжет лето
И сердцу станет горячо
От вдруг прихлынувшего света,
Когда, отчаянно трубя,
Сорвётся ветер знойный с веток,
Я приведу к вам человека —
Смешную копию себя.
Жёлтой листвою ступеньки забросаны,
Окон созвездие тлеет во мгле...
Есть же спасение — дом среди осени!
— Ноев ковчег в море зла на земле. |
|
Гляжу в глаза бесстрастные твои
Отчаянно, униженно и горько,
Как нищая на паперти любви,
Насквозь прошитая вечерней зорькой.
Проходишь мимо, знаешь наперёд,
Убийственное пряча обаянье:
Та нищая — она скорей умрёт,
Чем примет подаянье.
Я ничем о себе не напомню.
Будь свободен. Не знай, как грущу.
Как весной без тебя нелегко мне.
Отпущу. Улетай... Отпущу.
Изойду птичьим криком над миром.
Душу выкричать — выжить почти.
На планете и дико, и сиро.
Ты такой её сделал.
Прости...
|
Опять все валится из рук,
И нету сил, и нету воли.
Замкнулся окаянный крут,
Круг из отчаянья и боли.
Не разорвать, не разомкнуть,
Не перегрызть, не откреститься...
Подайте руку кто-нибудь...
Не поздороваться — проститься.
Жизнь очистить бы от шелухи,
Отбелить день вчерашний.
За какие страдаю грехи?
Если пишутся кровью стихи —
Страшно...
Чем закончится эта дорога?
Больно ранясь, бреду по годам.
Нелегко дошагать мне до Бога,
Обещавшего: «Аз воздам...» |
|
|
Я поняла, как просто умереть,
Жить перестать, закончиться, исчезнуть.
Ко мне сегодня приходила смерть,
Но передумала и затворила бездну.
Остался леденящий холодок.
Я испугаться даже не успела.
Но, видно, есть ещё на свете Бог,
И держит неоконченное дело.
Последний шанс оставить для других
Чуть больше света и тепла, и грусти.
Ещё не все я отдала долги.
Отпустит Бог, но совесть не отпустит.
Ещё не позабыла,
Ещё душа болит,
Но тот, кого любила,
Как зеркало, разбит.
Не поняла я толком,
Что привело к концу,
Но в каждом из осколков
По женскому лицу. |
Что гадать, что случится со мной,
Чем грядущий рассвет обернётся?
Я несу этот крест вместе с этой землёй,
Вместе с этой семьёй, что народом зовётся.
Он на всех, неделимый, и грех, и позор,
Боль на всех одна в сердце стучится.
Вроде сеем цветы — пожинаем раздор,
Режем хлеб — по ножам кровь струится.
На всех нивах у нас недород,
И неверье быстрей веры мчится.
Если слеп возле пропасти целый народ,
Что гадать, что со мною случится! |
Тяжёлый шмель басил, гудел
В траве, росой обременённой,
И мир, отчаянно-зелёный,
Никак проснуться не хотел.
Вздыхала сонная река.
Редел туман. Вода парила.
И солнце бликами сорило
Сквозь золотые облака.
Мир предвкушал мгновенье чуда...
А родился в тот миг Иуда. |
ЧИНОВНИК
И впрямь — не с головы ли тухнет Русь?
Чиновничьей гордыни я боюсь.
Их, с поражённым духом, легион.
Дай Бог, чтоб все же выздоровел он.
Таких не уличить, не обличить.
Не мне по кабинетам их лечить.
Вхожу, уже заранее стыдясь,
Что нет на мне ни золота, ни лоска,
Что заурядно выгляжу, не броско,
И с чином не знакома отродясь.
О как же подчеркнуть стремится он:
С чем ни идёшь — приходишь на поклон!
Какое облегченье — выйти вон... |
Фото Е. Доманского
